ЧТО МОЖНО И ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ ТУРИСТАМ В ЛАДОЖСКИХ ШХЕРАХ
В Карелии появился национальный парк «Ладожские шхеры». Зачем он нужен и что теперь делать жителям и туристам, рассказал эколог Алексей Травин.
– Сколько времени потребовало создание нацпарка «Ладожские шхеры»?
– Впервые эта очевидная, на мой взгляд, идея – охранять десятки живописных скалистых островов и заливов – была выдвинута в 1990 году на уровне тогда еще Верховного Совета Карельской АССР по инициативе местной Академии наук. Когда эта территория принадлежала Финляндии, то километры песчаных пляжей использовались как популярные курорты.
– После 1945 года они исчезли?
– Материк стал по большей части погранзоной. Сами шхеры находились за ее пределами, но туда можно было попасть только по воде, на байдарках. Был маршрут по реке Тихой, но понятно, что поток был несопоставим с нынешним.
Первый проект охраняемой природной территории в виде нацпарка «Ладожские шхеры» был разработан в 1994–1995 годах. Обоснование было разработано сначала на 84 тысячи, а потом на 124 тысячи гектаров, то есть практически на всю шхерную часть. Но решение так и не было принято, поскольку площадь парка не удалось согласовать со всеми инстанциями. Фактически проект утонул в согласованиях. Новый появился в 1999 году.
– Тоже по инициативе Карелии?
– Было сложнее, республика получила 3,5 млн евро на создание четырех нацпарков по линии международных организаций. Но на стадии согласований территория стала раза в три меньше, чем в проекте 1994 года. Было создано МУП «Ладожские Шхеры», дело дошло до закупки снегоходов, лодок, оборудования. Но потом предприятие обанкротилось, деньги и оборудование исчезли, был скандал.
В 2001 году национальный парк «Ладожские шхеры» не вошел в список проектируемых федеральных ООПТ на ближайшие 10 лет. А через два года были сняты введенные карельскими властями ограничения на предоставление земельных участков. Про парк забыли до 2007 года.
– Что случилось в том году?
– С 1 января 2007 года вступал в силу новый Лесной кодекс РФ, управление лесным фондом переходило в регионы. Но буквально за несколько последних месяцев 2006 года федеральный Рослесхоз через свое территориальное управление передал большую часть территории планировавшегося парка, включая острова, в аренду под лесозаготовки некоему ЗАО «Комилесзаготпром».
Одновременно вступал в силу новый Водный кодекс РФ, и водозащитная зона вдоль берега Ладоги сократилась с 2 км до 200 метров, что сделало возможным проведение там рубок ухода, под видом которых лесозаготовители фактически выбирали деловую древесину.
Местные жители и несколько природоохранных организаций из Петербурга, Москвы и Карелии, обеспокоенных происходящим, поняли, что единственный способ остановить рубки – требовать создания национального парка. В 2007 году на историю с лесом (которая завершилась отменой аренды леса лесозаготовительными компаниями только в 2014 году) наложилась история с лицензиями на разработку недр.
– Нефть нашли?
– Все проще: многие хотели поставлять щебень в Петербург. Карелия стала раздавать лицензии на добычу направо и налево. Достаточно было зарегистрировать месторождение камня, а там все – одна большая скала. В середине 2007 года выяснилось, что на территории Северного Приладожья выдано 154 лицензии на разработку щебеночных месторождений.
– И что?
– Один из замов министра природных ресурсов Карелии был положен «мордой в асфальт» при получении взятки в 46 млн рублей за выдачу одной лицензии. Вся карта шхер оказалась закрашенной участками свежих рубок и лицензий на добычу щебня. Поднялась общественная волна, в том числе в соседней Финляндии. В шхеры прилетел злой как собака Юрий Трутнев, в тот момент министр природных ресурсов РФ, и приказал лицензии отозвать и создавать национальный парк.
– Почему процесс его создания занял 10 лет?
– Начнем с того, что надо было решить вопросы с недропользователями и лесозаготовителями. Все это шло через суды, причем с переменным успехом. Помогло то, что столько щебня Петербургу просто не переварить, до стадии проекта дошло хорошо если одно из 10 месторождений. Да еще проблемы с логистикой. По лесу было заключено соглашение о моратории на рубки. Потом федеральное и карельское министерства долго выясняли, кто и как должен решать вопрос с лезозаготовителями. Без расторжения договоров аренды проект нацпарка не мог пройти государственную экологическую экспертизу. В итоге и лесные участки пришлось изымать опять же через суд.
– Основание?
– Готовится создание нацпарка. В 2013–2015 годах все участки были изъяты, в начале 2016 года было получено положительное заключение экспертизы, дальше появилась проблема с «Роснефтью».
– В чем она состояла?
– В начале 2016 года нам стало известно, что обсуждается вопрос об исключении из парка территории острова Самматсаари и полуострова Рауталахти, значительная часть которой была отнесена к заповедной зоне проектируемого парка, куда вошли немногочисленные участки наиболее сохранившихся и биологически ценных лесов.
Поводом для этого послужило обращение главы Карелии к президенту РФ с просьбой исключить 4 тысячи га в интересах неназванного инвестора в сфере туризма, которое было передано на рассмотрение в Минприроды. Нам удалось установить связь между «инвестором» и «Роснефтью», получившей в Карелии статус стратегического партнера, и создать общественный резонанс. В результате эти 4000 га остались в составе ООПТ, но срок создания парка сдвинулся еще на год.
В начале 2017 года Минприроды понесло в правительство проекты 7 федеральных ООПТ, но 6 из них получили отрицательные заключения от Минфина, а «Ладожские шхеры» – еще и от Росрыболовства (структура Минсельхоза).
– Что Росрыболовству помешало?
– Они требовали исключить из парка участки акватории Ладожского озера, которые планировали отдать под рыборазведение. Хотя еще в 2012 году из нацпарка были вырезаны все существовавшие и планировавшиеся на тот момент рыбопромысловые участки. Осенью 2017 года заседала согласительная комиссия, ни до чего не договорились. Составили протокол разногласий и отправили в правительство, которое за несколько дней до Нового года все-таки приняло постановление о создании национального парка. Впрочем, нельзя сказать, что это решило все существующие проблемы, зато породило много новых.
– Какие еще?
– Для ускорения процесса создания нацпарка из него было решено исключить земли населенных пунктов и сельхозугодия, хотя по закону они могут входить в состав ООПТ. Первоначально разработчики предлагали включить в парк, например, остров Риеккалансаари в Сортавальском районе, почти вся территория, которого занята населенными пунктами и садоводствами. У жителей это вызвало панику, которая подогревалась пущенными кем-то слухами, что население из парка будут выселять. В результате в Сортавале сложилась активная группа противников парка, и общественные слушания там проходили намного сложнее, чем в Лахденпохье или Питкяранте, хотя изначально именно в Сортавале было больше всего голосов в поддержку ООПТ. На данный момент эта группа пытается обжаловать решение о создании нацпарка в Конституционном суде.
– Кто является интересантами в нацпраке?
– Прежде всего это местное население – порядка 70 тысяч человек, если считать весь Лахденпохский, Сортавальский и Питкярантский районы. Формально для них не вводится никаких дополнительных ограничений, помимо предусмотренных Лесным кодексом и без всякого нацпарка. Разрешен проход маломерных моторных судов, сбор грибов и ягод, заготовка древесины для личного пользования и т.д. Другой вопрос, что с появлением инспекторов национального парка ужесточится контроль за нарушениями, отслеживать которые сейчас просто некому.
Здесь много будет зависеть от будущего руководства нацпарка, от того, как оно будет строить диалог с жителями. Совсем недавно нам стало известно, что самостоятельной дирекции там не будет, «Ладожские шхеры» станут филиалом заповедника «Кивач». Поэтому пока нет никакого понимания ни по штатам, ни по финансированию, а от этого зависит многое.
Если говорить о хозяйственной деятельности, то один из главных интересантов – это рыбоводческие фермы, воздействие которых на территорию может быть минимальным при условии, что они соблюдают технологию, не используют дешевые комбикорма, которые запрещены в европейских странах.
– Есть другие землепользователи?
– В границах парка есть участки лесного фонда, взятые в аренду под рекреационную деятельность. По факту это может быть и база отдыха, и фактически «узаконенная» таким образом застройка лесного фонда.
С другой стороны, есть остров Койонсаари с песчаными пляжами, где арендатор убирает мусор, следит, чтобы не вырубали деревья, охраняет, фактически музеефицирует десятки редких видов лишайников. При существующих ставках аренды такая деятельность, в моем понимании, убыточна. Поэтому с каждым арендатором нужно работать индивидуально.
– Все земли сельхозназначения, получается, остались за границами «Ладожских шхер»?
– Это еще одна проблема. Как я уже говорил, чтобы успокоить жителей и ускорить процесс создания, в парке оставили только территории лесного и водного фонда. Вырезали и свободные на тот момент участки сельхозземель, в том числе на островах, которые изначально планировались для размещения объектов инфраструктуры национального парка. Но в период с 2015-го по 2017 год практически все эти участки оказались проданными, а частично уже застроенными. Получается, что у парка нет земли, где можно было бы без проблем разместить паркинги, гостевые дома, кемпинги, зато есть масса землепользователей прямо внутри его территории, с которыми надо будет как-то взаимодействовать.
У природоохранных организаций есть понимание существующих проблем и возможных путей их решения, но будет ли оно у будущей дирекции нацпарка – пока вопрос.
– Кто те туристы, которые приезжают в шхеры из Петербурга?
– Сильно изменилась структура турпотока. Еще лет пять назад значительную его часть составляли группы туристов-водников, которые приезжали на продолжительное время. Внутри этого сообщества все-таки сохраняются определенные традиции и стандарты поведения на природе.
Теперь, когда трасса «Сортавала» позволяет доехать от Петербурга до границы Карелии за два часа, основную часть потока формируют так называемые туристы выходного дня, выезжающие на рыбалку или на шашлыки. Результат – резкое увеличение числа пожаров, причиной которых в 100% случаев служит человеческий фактор. Люди просто не понимают, что сухой торфяник на скалах может разгореться от крошечного угля, что остров выгорает полностью за считанные часы.
– Как с ними быть?
– Объяснять и контролировать. И еще десять раз объяснять, потому что за каждым деревом инспектора не поставишь. И то и другое входит в задачи национального парка.
– Шлагбаум возможен?
– Нацпарк предполагает регистрацию посетителей, но ее порядок, как правило, уведомительный. Теоретически возможны временные ограничения посещения из-за слишком большого числа посетителей, но в условиях Ладожских шхер это малореально – на воде шлагбаум не поставишь.
– А где мангальщики свои автомобили оставляют, если сельхозземли заняты?
– Начиная от Приозерска и дальше за Сортавалу практически все пригодные участки вдоль береговой линии Ладожского озера заняты турбазами – все они предоставляют услуги парковки и спуска на воду лодок. И это тоже большая группа интересантов, с которыми парку придется выстраивать отношения.
Интервью из газеты МК
